Я не хочу изменить мир и не хочу, чтобы мир изменил меня.
Да-да, это про меня, про "отшельника". Из серии "хоть стой, хоть падай".
Стала анализировать свой опыт общения с людьми по работе.
15 лет
читать дальшеУ меня на коленях белая кошка (пока еще нет никакой аллергии), в руках принесенная из дома книжка, а по правую руку - недоброжелательно настроенный напарник, который почему-то уверен, что моя работа не заканчивается на раскладывании кассет на прилавке. Он отказывается от всего, чем я его угощаю, но дисциплинированно тащит мне кофе по три раза на дню. Я говорю: "Спасибо!", а еще говорю "Здравствуйте!" шефу, который иногда приходит с товаром и за выручкой. При этом выдавить: "Что вас интересует?" покупателю мне удается только спустя неделю работы, когда напарник отлучается в сортир. Вернувшись, он кидается мне на выручку, но я сама продаю 4 видеокассеты и кажется даже умудряюсь пропищать следующему покупателю что-то вроде: "Чтовасинтересует...". Спустя еще пару дней я повторяю свой подвиг. Напарник устает смотреть на меня недобрым взглядом и начинает опекать меня как умалишенную. Затем передает меня в руки своей сменщице, с который мы быстро ладим и я начинаю бодро пищать: "Чтовасинтересует?" покупателям, а также с помощью все той же напарницы быстро обзавожусь новыми знакомыми из соседних палаток. Мы тайком душимся "элитными духами", которыми торгует забавная девчонка, а я рекомендую ей купить квест "Full Throttle" и отчаянно хочу кофе, на который мне жалко денег.
Затем на нас наезжает налоговая, мне дают расписаться в протоколе и руки у меня трясутся. На пару недель я получаю отпуск. Но вот все дела с налоговой улажены, возвращается из отпуска мой напарник и возвращается кофе. Август подползает к концу, мне пора идти учиться, но меня что-то не тянет. Я уже прикипела и к любителям порнухи (на нашем слэнге она называлась "веселые картинки"), и к двум друзьям-балагурам, которые никогда ничего не покупали, но смешили меня просто до слез своими комментариями об исполнителях, и к вечно угрюмому напарнику, и даже к шефу, которого я откровенно побаивалась. Я даже в дневнике записала: "Ненавижу таких людей!"...
Но куда деваться. Я забираю свою зарплату (за полтора месяца я получила столько же, сколько моя мама за полмесяца) и иду в колледж.
16 лет
читать дальшеМысль о том, что я буду стоять за прилавком ОДНА повергает меня просто в шок. Когда я приезжаю на место работы и вижу, что в придачу ремонтируют холл, и мы стали "детьми подземелья", шок сменяется откровенной паникой. Но потом я "расслабляюсь и начинаю получать удовольствие". Я даже сама знакомлюсь с окружающими продавцами - пожилым меломаном и интеллигентной продавщицей канцелярских товаров. И теперь я могу сама выбирать музыку.
Каждое утро начинается с битвы с кассой. Она ненавидит меня, я ненавижу ее. По крайней мере, это взаимно, но это единственный плюс. Я записываю на бумажке последовательность действий, но это мне не помогает. В результате я умудряюсь что-то капитально накосячить и начинаю еще больше побаиваться шефа.
Однажды я продаю кассеты и ошибаюсь в счете. Видок у меня тот еще, и в ответ на дежурный вопрос шефа: «Как ты тут?» милая девочка Анечка, не сказавшая до этого ни одного бранного слова в коллективе, хмуро отвечает: «Хуево!». Шеф вместо штрафных санкций начинает меня утешать, но потом не раз припоминает мне, как я лажанулась.
Покупатели у меня по большей части забавные. Некоторые даже сами башку под статью подставляют – таких много особенно по пятницам. Но основная категория покупателей – мамаши с детьми из лохотронного модельного агентства «Види Вичи». После работы я убираю товар и пока жду отчима, который работает недалеко и за мной заходит, болтаю с пожилым меломаном. Он хвалит мой музыкальный вкус и однажды записывает мне кассету с обалденными песнями, среди которых «Sealed With A Kiss» аж в исполнении самого Ричи Валенса. А я на следующий день угощаю его карамельками, и он умиляется.
Когда приходит время прощаться, я позорно пускаю слезу. И продавщица канцтоваров делает мне подарок – блокнот и четыре ручки.
На прощание я тырю кассету FIVE.
17 лет
читать дальшеРемонт в фойе закончен, теперь у нас свой закуток с дверью и товар не нужно раскладывать каждое утро. Я знакомлюсь с новым продавцом и тут же про себя называю его Трактористом, совершенно не в силах запомнить его простецкое имя. Тракторист идет в отпуск, я заступаю на его место.
Напротив в палатке торгует пирожками и газировкой приятная женщина, плюс у нее в палатке есть телефон, на который иногда звонит мой шеф. Мне, как элитному клиенту, картошку фри в этой палатке солят не только сверху, но и между слоями, когда насыпают в пластиковый стакан. Плюс мне разрешают класть в тамошний холодильник купленную на улице газировку (так она дешевле обходится). Особенно это становится актуальным, когда на работе у отчима вешают боксерскую грушу и я по утрам, обмотав костяшки тряпками, воображаю себя самым бездарным боксером на планете, а потом полдня охлаждаю сбитые места бутылкой с газировкой.
Покупатели все те же. Я уже их почти не боюсь (сакраментальная фраза: «Что вас интересует?» произнесена уже на третий день), а где-то в середине своей рабочей одиссеи изобретаю собственную фразу: «Вам помочь или вас что-то конкретное интересует?», которую к моей небывалой гордости берет на вооружение даже САМ (произносить вполголоса и с придыханием) шеф.
За выходные я успеваю посмотреть не меньше 12-ти фильмов, благодаря чему желания покупателей начинаю угадывать слету. Торговля идет. Ко мне в палатку каждый день по нескольку раз приходит покурить охранник, который учит меня жизни и иногда берет кассеты «для дочки». А еще в фойе наконец делают нормальный туалет. Правда, чтобы пройти в женский, нужно сначала миновать мужской, но раньше вообще был «один на всех».
Мой шеф выносит помойное ведро, и я несколько раз получаю втык за это от разных людей. Кроме самого шефа.
Примерно к концу месяца я резко устаю, заболеваю и прошусь домой. Возвращается из отпуска Тракторист, на этом моя работа в этом славном местечке кончается, и по-видимому, навсегда.
18 лет
читать дальшеЯ проваливаюсь на вступительных в институт и «по блату» иду работать в издательство «За рулем» курьером. За такой блат ловят в темных переулках и душат капроновыми колготками, но я стараюсь изо всех сил.
Как-то я застреваю в трамвае на четыре часа. В другой раз мне приходится ехать в маршрутке, набитой лицами вполне определенной национальности, и я про себя обещаю в случае благополучного «доезда» примерно тоже самое, что обещала, когда мы со Скунсом в парке Горького катались на дракончике…
Я не вижу людей. Я вижу идиотов, бесчувственных сволочей, просто недоразвитых уродов, козлов недобитых и редкостных говнюков. Я забываю, что такое уступать место в транспорте и понимаю, что любая попытка посягнуть на мою территорию будет пересечена – навыки обращения с той самой грушей я не забыла. Я слышу ругань вслед своему рюкзаку, набитому литературой, а когда пытаюсь мирно ответить: «Это моя работа!», слышу в свой адрес откровенный оскорбления про «распоясавшихся школьников». Как в анекдоте – «У тебя еще молоко на губах не обсохло!» - «Это не молоко!»
Иногда мне везет. Меня ведут в кабинеты длинногие блондинки-секретарши, а их шефы вежливы со мной как с английской королевой. Но чаще я нарываюсь на тупых охранников (это явная тавтология) или на мерзких мужиков, которые с возбужденным придыханием спрашивают, в каком классе я учусь.
На 23 февраля и 8 марта я дарю сувениры каждому из работающих в нашем кабинете – всего их человек 8. Поздравить меня догадываются только моя начальница, второй курьер и главный ловелас этажа – наверное, единственный приятный в общении человек во всей этой компании. Два раза я заболеваю какой-то совершенно дикой простудой и посылаю работу к черту почти на месяц. Моя мама работает на почте, поэтому по выходным я еще и езжу помогать ей. Не хочется вообще НИЧЕГО. Разве что забиться в нору и чтобы никто не трогал.
Потом я поступаю в институт и бросаю эту проклятую работу. И слышу в свой адрес слова о своей неблагодарности – меня устроили на такое хлебное место, а я…
23 года
…ленивая безработная сволочь.
Но все нападки по этому поводу мне абсолютно безразличны.
Наверное, единственное, чему я научилась, работая с людьми – решать, что важно для меня самой.
Стала анализировать свой опыт общения с людьми по работе.
15 лет
читать дальшеУ меня на коленях белая кошка (пока еще нет никакой аллергии), в руках принесенная из дома книжка, а по правую руку - недоброжелательно настроенный напарник, который почему-то уверен, что моя работа не заканчивается на раскладывании кассет на прилавке. Он отказывается от всего, чем я его угощаю, но дисциплинированно тащит мне кофе по три раза на дню. Я говорю: "Спасибо!", а еще говорю "Здравствуйте!" шефу, который иногда приходит с товаром и за выручкой. При этом выдавить: "Что вас интересует?" покупателю мне удается только спустя неделю работы, когда напарник отлучается в сортир. Вернувшись, он кидается мне на выручку, но я сама продаю 4 видеокассеты и кажется даже умудряюсь пропищать следующему покупателю что-то вроде: "Чтовасинтересует...". Спустя еще пару дней я повторяю свой подвиг. Напарник устает смотреть на меня недобрым взглядом и начинает опекать меня как умалишенную. Затем передает меня в руки своей сменщице, с который мы быстро ладим и я начинаю бодро пищать: "Чтовасинтересует?" покупателям, а также с помощью все той же напарницы быстро обзавожусь новыми знакомыми из соседних палаток. Мы тайком душимся "элитными духами", которыми торгует забавная девчонка, а я рекомендую ей купить квест "Full Throttle" и отчаянно хочу кофе, на который мне жалко денег.
Затем на нас наезжает налоговая, мне дают расписаться в протоколе и руки у меня трясутся. На пару недель я получаю отпуск. Но вот все дела с налоговой улажены, возвращается из отпуска мой напарник и возвращается кофе. Август подползает к концу, мне пора идти учиться, но меня что-то не тянет. Я уже прикипела и к любителям порнухи (на нашем слэнге она называлась "веселые картинки"), и к двум друзьям-балагурам, которые никогда ничего не покупали, но смешили меня просто до слез своими комментариями об исполнителях, и к вечно угрюмому напарнику, и даже к шефу, которого я откровенно побаивалась. Я даже в дневнике записала: "Ненавижу таких людей!"...
Но куда деваться. Я забираю свою зарплату (за полтора месяца я получила столько же, сколько моя мама за полмесяца) и иду в колледж.
16 лет
читать дальшеМысль о том, что я буду стоять за прилавком ОДНА повергает меня просто в шок. Когда я приезжаю на место работы и вижу, что в придачу ремонтируют холл, и мы стали "детьми подземелья", шок сменяется откровенной паникой. Но потом я "расслабляюсь и начинаю получать удовольствие". Я даже сама знакомлюсь с окружающими продавцами - пожилым меломаном и интеллигентной продавщицей канцелярских товаров. И теперь я могу сама выбирать музыку.
Каждое утро начинается с битвы с кассой. Она ненавидит меня, я ненавижу ее. По крайней мере, это взаимно, но это единственный плюс. Я записываю на бумажке последовательность действий, но это мне не помогает. В результате я умудряюсь что-то капитально накосячить и начинаю еще больше побаиваться шефа.
Однажды я продаю кассеты и ошибаюсь в счете. Видок у меня тот еще, и в ответ на дежурный вопрос шефа: «Как ты тут?» милая девочка Анечка, не сказавшая до этого ни одного бранного слова в коллективе, хмуро отвечает: «Хуево!». Шеф вместо штрафных санкций начинает меня утешать, но потом не раз припоминает мне, как я лажанулась.
Покупатели у меня по большей части забавные. Некоторые даже сами башку под статью подставляют – таких много особенно по пятницам. Но основная категория покупателей – мамаши с детьми из лохотронного модельного агентства «Види Вичи». После работы я убираю товар и пока жду отчима, который работает недалеко и за мной заходит, болтаю с пожилым меломаном. Он хвалит мой музыкальный вкус и однажды записывает мне кассету с обалденными песнями, среди которых «Sealed With A Kiss» аж в исполнении самого Ричи Валенса. А я на следующий день угощаю его карамельками, и он умиляется.
Когда приходит время прощаться, я позорно пускаю слезу. И продавщица канцтоваров делает мне подарок – блокнот и четыре ручки.
На прощание я тырю кассету FIVE.
17 лет
читать дальшеРемонт в фойе закончен, теперь у нас свой закуток с дверью и товар не нужно раскладывать каждое утро. Я знакомлюсь с новым продавцом и тут же про себя называю его Трактористом, совершенно не в силах запомнить его простецкое имя. Тракторист идет в отпуск, я заступаю на его место.
Напротив в палатке торгует пирожками и газировкой приятная женщина, плюс у нее в палатке есть телефон, на который иногда звонит мой шеф. Мне, как элитному клиенту, картошку фри в этой палатке солят не только сверху, но и между слоями, когда насыпают в пластиковый стакан. Плюс мне разрешают класть в тамошний холодильник купленную на улице газировку (так она дешевле обходится). Особенно это становится актуальным, когда на работе у отчима вешают боксерскую грушу и я по утрам, обмотав костяшки тряпками, воображаю себя самым бездарным боксером на планете, а потом полдня охлаждаю сбитые места бутылкой с газировкой.
Покупатели все те же. Я уже их почти не боюсь (сакраментальная фраза: «Что вас интересует?» произнесена уже на третий день), а где-то в середине своей рабочей одиссеи изобретаю собственную фразу: «Вам помочь или вас что-то конкретное интересует?», которую к моей небывалой гордости берет на вооружение даже САМ (произносить вполголоса и с придыханием) шеф.
За выходные я успеваю посмотреть не меньше 12-ти фильмов, благодаря чему желания покупателей начинаю угадывать слету. Торговля идет. Ко мне в палатку каждый день по нескольку раз приходит покурить охранник, который учит меня жизни и иногда берет кассеты «для дочки». А еще в фойе наконец делают нормальный туалет. Правда, чтобы пройти в женский, нужно сначала миновать мужской, но раньше вообще был «один на всех».
Мой шеф выносит помойное ведро, и я несколько раз получаю втык за это от разных людей. Кроме самого шефа.
Примерно к концу месяца я резко устаю, заболеваю и прошусь домой. Возвращается из отпуска Тракторист, на этом моя работа в этом славном местечке кончается, и по-видимому, навсегда.
18 лет
читать дальшеЯ проваливаюсь на вступительных в институт и «по блату» иду работать в издательство «За рулем» курьером. За такой блат ловят в темных переулках и душат капроновыми колготками, но я стараюсь изо всех сил.
Как-то я застреваю в трамвае на четыре часа. В другой раз мне приходится ехать в маршрутке, набитой лицами вполне определенной национальности, и я про себя обещаю в случае благополучного «доезда» примерно тоже самое, что обещала, когда мы со Скунсом в парке Горького катались на дракончике…
Я не вижу людей. Я вижу идиотов, бесчувственных сволочей, просто недоразвитых уродов, козлов недобитых и редкостных говнюков. Я забываю, что такое уступать место в транспорте и понимаю, что любая попытка посягнуть на мою территорию будет пересечена – навыки обращения с той самой грушей я не забыла. Я слышу ругань вслед своему рюкзаку, набитому литературой, а когда пытаюсь мирно ответить: «Это моя работа!», слышу в свой адрес откровенный оскорбления про «распоясавшихся школьников». Как в анекдоте – «У тебя еще молоко на губах не обсохло!» - «Это не молоко!»
Иногда мне везет. Меня ведут в кабинеты длинногие блондинки-секретарши, а их шефы вежливы со мной как с английской королевой. Но чаще я нарываюсь на тупых охранников (это явная тавтология) или на мерзких мужиков, которые с возбужденным придыханием спрашивают, в каком классе я учусь.
На 23 февраля и 8 марта я дарю сувениры каждому из работающих в нашем кабинете – всего их человек 8. Поздравить меня догадываются только моя начальница, второй курьер и главный ловелас этажа – наверное, единственный приятный в общении человек во всей этой компании. Два раза я заболеваю какой-то совершенно дикой простудой и посылаю работу к черту почти на месяц. Моя мама работает на почте, поэтому по выходным я еще и езжу помогать ей. Не хочется вообще НИЧЕГО. Разве что забиться в нору и чтобы никто не трогал.
Потом я поступаю в институт и бросаю эту проклятую работу. И слышу в свой адрес слова о своей неблагодарности – меня устроили на такое хлебное место, а я…
23 года
…ленивая безработная сволочь.
Но все нападки по этому поводу мне абсолютно безразличны.
Наверное, единственное, чему я научилась, работая с людьми – решать, что важно для меня самой.